На главную ׀ Фотогалерея ׀ Литературная премия ׀ Мемориальный комплекс ׀ О твардовском

 

Поэмы

Страна Муравия Василий Теркин Дом у дороги За далью-даль Теркин на том свете По праву памяти

История рода Твардовского.

Такова в самых общих очертаниях родословная Твардовского. К сказанному добавим несколько слов о братьях поэта — Константине Трифоновиче и Иване Трифоновиче. Они отличаются своего рода филологическими наклонностями, заложенными генетически, хотя ни тот, ни другой не готовились стать писателями. Они горячо любят русскую поэзию. Знают наизусть множество стихов своего знаменитого брата. Оба — превосходные рассказчики, обладающие образной, сочной русской речью. Исконно русское, народное чувствуется в каждом их жесте, в каждой интонации. Своим внутренним существом они напоминают своего деда — Гордея Васильевича.

Особого внимания заслуживает И. Т. Твардовский как автор книги «Родина и чужбина», удостоенной премии Александра Твардовского «Василий Теркин»,— произведения большой правды и человеческого мужества. Его живое слово — гарант того, что он прекрасно владеет пером. О нем можно говорить, как о сформировавшемся писателе — со своей определенной темой, своеобразным психологическим складом, языком и стилем.

Если кратко охарактеризовать главные, типологические принципы его мемуарной прозы, то прежде всего надлежит отметить ее строгую документальность, достоверность как в общем плане, так и во всех деталях. Привлекаемые мемуаристом факты всегда можно подтвердить архивными и другими материалами. В этом смысле автор строго принципиален. Можно сослаться на многие примеры, подтверждающие такой вывод. Укажем на эпизод встречи Александра Трифоновича Твардовского с отцом, Трифоном Гордеевичем, в Смоленске. Она произошла рано утром в Доме Советов, где размещалась редакция журнала «Западная область». Там поэт работал ответственным секретарем. Сбежавший из зоны, Трифон Гордеевич пытался объяснить сыну, что семья не может больше там оставаться, неминуемо погибнет, как гибнут другие семьи спецпереселенцев. Выслушав сбивчивый рассказ отца, Александр посоветовал ему немедленно возвращаться на место ссылки с покаянием; он даже пригрозил, что вызовет милиционера, если отвергнет его совет.

Конечно, в этом случае автор создал ситуацию огромной психологической насыщенности; такие мгновения в жизни человека ярко высвечивают все его существо, так как ставят на грань выбора. В этом своеобразном «поединке» поражение потерпел, безусловно, сын, а не отец, вынужденный возвратиться обратно в зону, ибо другого выхода у него не было.

Почти все, кто читал эту повесть в рукописи, особенно Г. Н. Троепольский, автор многих остросюжетных произведений, настойчиво отговаривали мемуариста не включать данный эпизод в общий план повествования, поскольку он бросает тень на прославленного поэта. Но он не согласился с их доводами: по его справедливому замечанию, если из песни выкинуть слово, то нарушится вся песня. И он оставил этот эпизод, ибо в нем сконцентрированы характерные особенности морального литературного «кодекса» автора: и достоверность описания, вплоть до указания года, месяца, числа, времени суток, и точность в воспроизведении деталей, включая и наиболее важные, предваряющие события, и второстепенные, обнажающие их глубинную основу. Отметим и драматизм происходящего, умело подмеченный и художественно воспроизведенный автором в момент прощания Александра с отцом в Загорье, когда почти соединившиеся для прощального пожатия руки разъединились и повисли в воздухе, как плети. Следует отметить и мастерски использованную прямую речь, и внутренний монолог, и проскользнувшую как бы между прочим редчай¬шую поговорку, и, наконец, глубокий психологизм, — что в своей общей совокупности максимально обеспечило художественное мастерство рассказчика-мемуариста.

Таков литературный портрет И. Т. Твардовского. Однако он не только мемуарист, владеющий секретами своего искусства, он талантливый оратор и интереснейший собеседник.

Стояли погожие майские дни 1985 года. Город на Неве принимал писателей и ученых из других городов и стран по случаю 75-летия со дня рождения Александра Трифоновича Твардовского. Большой конференц-зал Института русской литературы Академии наук с утра был переполнен. Время приближалось к полудню, когда на его главную трибуну поднялся быстрой походкой человек немного выше среднего роста, с белой, «как утренний снег», головой, с негустой серебристой бородкой, подтянутый и благообразный. Зал насторожился. Стоявшие у окон и стен люди притихли: видимо, его то они и ждали с нескрываемым беспокойством. На трибуне стоял Иван Трифонович Твардовский, прилетевший из далекого Танзыбея Ермаковского района Красноярского края на торжества по случаю юбилея своего старшего брата. Остро всматриваясь в притихший зал, он спросил, чтобы, видимо, продлить установившуюся тишину и завоевать полное доверие слушателей: «Всем ли слышно?» — и добавил: «А то пуня большая — можно ничего не услышать».

«Из воспоминаний об А. Т. Твардовском» — так обозначена была в программе научной конференции тема его выступления. Более двух часов горячо и увлеченно он рассказывал не столько о брате и его поэтическом творчестве (людям, сидящим в конференц-зале Пушкинского Дома, были, конечно, известны его воспоминания «На хуторе Загорье», вышедшие в 1983 году в московском издательстве «Современник»), сколько о большой трагедии, постигшей семью ранней весной 1931 года. Тогда судьба помиловала только Александра и то потому, что он жил отдельно от семьи, в Смоленске. Что касается остальных, то все они, от мала до велика, испили до дна горькую круговую чашу большой национальной беды. Всем гуртом их вывезли из Загорья в Ельню, а оттуда в неприспособленных товарных вагонах отправили на север страны, «где, — по словам поэта,— ни села вблизи, не то что города», и где в поистине жутких условиях они должны были «на севере, тайгой запертом», бороться за свое выживание. Именно об этом с беспощадной и страшной правдивостью говорил известным ученым страны живой участник событий, Иван Трифонович Твардовский. И зал института Академии наук слушал, затаив дыхание, бывшего «спецпереселенца», как именовали в то время наши отечественные гауляйтеры русских людей, оказавшихся по чьей-то злой воле вне закона и потерявших все свое имущество и состояние — положение, живность крестьянского двора и обжитые места — свою «малую родину».

Яркое выступление Ивана Трифоновича Твардовского было полным откровением для всех сидящих в зале: никто никогда не говорил и не писал так о трагической участи подлинных тружеников русской земли, фактических кормильцев страны, оказавшихся в положении «классовых врагов». И в перерыве и после перерыва на обед участники конференции обсуждали выступление брата поэта, правдивое слово «со слезами смешанное», потрясшее сердца и души ученых людей.

С помощью архивных документов, воспоминаний, устных рассказов, семейных преданий, других материалов мы попытались выстроить пирамиду родословной выдающегося поэта нашей современности — от основания до вершины, как по отцовской, так и по материнской линиям. По линии отца предки А. Т. Твардовского были земледельцами, крестьянами, вальщиками, кузнецами; по линии матери — людьми военными, служилыми, владельцами поместий, однодворцами. В неодинаковой мере, но все они художественно сфокусировались в творчестве поэта.

Однако ни дед, оказавший огромное влияние на поэта в детском возрасте, ни отец, деревенский грамотей, ни мать, ни братья не могли оказать решающего воздействия на формирование Твардовского-поэта. Чтобы ему состояться в плане литературном, поэтическом, нужны были другие объективные факторы, особая среда, своя поэтическая атмосфера.

Перейти на страницу >   1, 2,  3,  4,  5