|
Но жизнь моя у той черты…
«Нет у тебя, человек, ничего, кроме души!»
Пифагор Самосский
Мои слова могут показаться циничными, кощунственными и
просто нескромными, но я верю сейчас, как никогда, в
окончательную гибель русской поэзии. Мутная пена модерна,
неизлечимо зараженная «синдромом Кандинского», докатилась и
смертельно поразила русское духовное пространство. Можно
согласиться со словами лауреата Нобелевской премии поэта
Иосифа Бродского, которые сказал он неспроста, не по своей
воле – издали, наблюдая за своей Родиной: «Империи рождают
литературу, а демократии – макулатуру», хотя, конечно же, он
имел в виду не слом советской империи, а некий более
страшный и глубинный процесс распада человеческих душ в
эпоху смутных перемен. Но главная причина, скорее всего, не
только в этом. Самых лучших, самых искренних и великих
поэтов России, каковыми были и остаются Пушкин, Блок,
Пастернак, Твардовский и многие другие, заслужившие в
прошлые века уважение, любовь народа и небес, отличало
святое трепетное отношение к Слову и великий каторжный труд
над ним. Для абсолютного большинства ныне пишущих, считающих
себя в душе и любящих непозволительно часто публично
называть себя поэтами, стихотворцев Слово перестало быть
святым, они используют его, как инструмент своего тщеславия
и поверхностного нетяжелого труда над рифмой в утренние,
дневные и вечерние часы досуга. На современном уродливом
толкучем базаре литературы почти не осталось места настоящим
художникам Слова. Нерукотворный памятник русской поэзии
стоит сейчас в пустыне духовного одичания и невежества. Ох,
как трудно найти и прочитать у кого-нибудь из пишущих
современников чистую талантливую строку, не говоря уже о
стихотворении и, тем паче, поэтическом сборнике!
И
поэтому чудесным и радостным открытием для меня явилась
книга смоленского поэта Владимира Макаренкова «Земли
касается душа», увидевшая свет летом 2006 года. Вернее, не
открытием, а ослепительным откровением. Я и ранее был знаком
с его творчеством и меня всегда поражал его удивительно
тонкий поэтический слух, явление нечастое даже у маститых
поэтов. Но знакомство это было выборочным, стихотворения
его, которые я читал в альманахах, антологиях и на
страницах газет, были написаны им в прошлые давние и
недавние годы. В эту же поэтическую книгу вошли
стихотворения, написанные Владимиром Макаренковым, в
последние год-два после довольно длительного творческого
молчания. Было бы банально и неправильно назвать мне этот
творческий изданный труд Владимира просто удачей. Есть нечто
большее на страницах книги, а именно – Поэзия. Настоящая,
русская, светлая и горькая. И несомненное мастерство.
Как тут не согласиться с мнением известного филолога и
литературоведа В. С. Баевского, высоко оценившего уровень
поэзии Владимира Макаренкова (*).
Мистически и тревожно звучит название книги. Я позволю себе
процитировать несколько строк из стихотворения «Языческое»,
на мой взгляд, одно из самых лучших и сокровенных
произведений поэта, наиболее полно и драматично раскрывающее
его внутренний мир:
Не узнаю знакомых мест.
Кругом – сраженные деревья,
Как древнерусские поверья
В
лучах, образовавших крест.
Какая дерзкая рука,
Упав космическою тенью
На эту сказочную землю,
Перекроила все века!?
..............................
Стою, в агонии дрожа.
Глотаю на прощанье слезы.
И
веткой сломанной березы
Земли касается душа.
Душа человеческая, касаясь любви или ненависти, правды или
лжи, памяти или забвения, неба или земли, всегда испытывает
боль. Мир Владимира Макаренкова – русский мир и душа его
болевыми нитями прочно связана с этим миром. Его поэзия
своими многомерными крыльями соединяет в единую гармонию и
высоту небес, и глубинную темень земли, и туманное
полузабытое прошлое, и ненадежное будущее. Его стихи больны
светлой великорусской грустью, которая, увы, навсегда
исчезает из распадающейся души России. Он – из последних.
Таковых называли и называют певцами тихой лирики. На мой
взгляд, нет ни тихой лирики, ни громкой, как нет «осетрины
второй свежести», есть истинная лирика. Владимир Макаренков
– певец истинной лирики, умирающей лирики. «Чиркает о серу
мглы» его душа и освещает рожденными в ней светлыми
откровениями весь наш мир, стоящий на краю бездны, но пока
еще ликом ко Вселенной:
…Но жизнь моя у той черты,
Когда слова любви бесслёзны:
Для белых парусов мечты
Срубаю мачтовые сосны.
Трудная мечта поэта – «…В безбрежность синего пространства /
Пошире расцарапать щель…». И тут же разгадка этой трудности-
«…Я к современности приколот, / Как бабочка к стене иглой…»
Попытка вырваться из объятий действительности через
мучительно узкие врата творчества к разгадке тайны гармонии
– им самим выбранный и утвержденный его сердцем путь. И,
пусть этот путь неведом и непонятен другим, но:
…И все, что было светлого со мной,
Оплачено сполна в небесной кассе,
Уложено для жизни неземной.
Хоть завтра отправляйся восвояси.
Поэт понял и уяснил главное: высший вершитель и судья его
творчества, его поэзии – небеса. Только им дано единственное
право дарить бессмертие или обрекать на забвение. Предвижу
возражение: а народная любовь, народная память? А не наши ли
души частичка этих самых небес? И разве мало примеров, когда
произведения настоящих писателей и поэтов, прошедших сквозь
земной ад и забвение, непостижимым образом до сих пор сияют
«лучами света во мгле». Их рукописи «не сгорели» - небеса
так решили. Но небеса строги и объективны, выдавая пропуск в
бессмертие. Один звук, одна интонация лжи, малодушия и
лицемерия при работе над Словом – кощунство для них. Познал
эту истину неба и Макаренков: «Пока слова в душе не
перебродят, / Не выпускаю их на суд людей…». Добавлю от
себя: а, значит, и на суд небесный. И, как точно, как
сильно, как верно: «Удары сердца мерно выкуют глагол…»! И не
только удары сердца, но и невыразимо мучительный труд души,
и «…Судьбы надрезанная вена…»
Нервные искренние вершинные строки поэт в своей книге
посвятил памяти ушедшей за край этого света матери.
Прекрасны, чисты и свежи его стихи о Родине и о Роде – отце,
жене, детях.
Владимир Макаренков угадал свой Божий промысел. В технике
стихосложения, в образности он – Мастер. В мироощущении,
сердцем – Поэт. Конечно, не все его стихи в книге
равноценны, но книга наполнена, и очень, веществом по имени
Поэзия. И, зная его не понаслышке, а близко, верю, не
сомневаясь, что ждут его новые творческие озарения!
*
Примечание:
•
В. С. Баевский, Поэзия из гримасы быта // газета «Рабочий
путь», № 187 (24933), 29.08.2006;
•
В. С. Баевский, Честно, искренне, вдохновенно // Русская
филология: Ученые записки. – Смоленск, СГУ, 2006. – С.
196–199. |
