|
НАШЕМУ ЮМОРИСТУ – 50 ЛЕТ
31 октября 2005 года исполнилось 50 лет со Дня рождения
Жбанкова Сергея Петровича – единственного на Смоленщине
профессионального писателя-юмориста. В конце прошлого века
увидела свет его книга «Разминка для ерундитов».
Подготовлена к печати и ждет своего скорого издания новая
книга. Кроме того, Сергей Петрович постоянный автор многих
российских газет и журналов, в том числе «Литературной
газеты» и «Литературной России». Он главный редактор газеты
«Веселуха», тираж выпуска которой совсем недавно доходил до
25 тысяч экз., газета распространялась по всей необъятной
матушке России, вплоть до Тихого океана.
Лебединое озеро
Да если бы кто-то в пятницу утром сказал, что мы вечером с
Егорычем будем в театре «Лебединое озеро» смотреть — убили
бы! А тут вон оно как всё повернулось... Бродим, значит, мы
с Егорычем по улицам родного города. Уже темно, зябко уже.
Его жена из дома выгнала, а меня теща домой не пустила.
Обычная семейная рутина. Купили с ним три пол-литры, одну
тут же раздавили, за жизнь разговоры ведём. Проходим мимо
театра. Вдруг из темноты выскакивает на нас какой-то
обезумевший мужик и буквально кричит: «Ребята, водка есть?»
«Допустим, урод, – подчеркнуто вежливо отвечает Егорыч, – а
в чем собственно проблема?» «Ребята, дайте мне бутылку! –
умоляет мужик. – Я со своей окончательно разругался...» «С
водкой что ли?»- встреваю в разговор я. «С невестой, –
уточняет мужик. – Я вам за бутылку два билета отдам. Хотите
«Лебединое озеро» посмотреть?» «Да на кой оно нам сдалось,
твоё озеро! – справедливо возмущается Егорыч. – Мы с Коляном
всё лето карася на болотах ловили, так что на воду эту
нагляделись – во! Какое-то лебединое озеро на целую бутылку
«Пшеничной» менять! Что за народ пошел!» «Да это же
классический балет! – возносит к небу руки мужик. – К тому
же каждый билет по триста рублей стоит. Через пять минут
начало. А мне теперь не до спектаклей, горе залить надо...»
«Ну, если каждый по триста, то, пожалуй, можно и рискнуть, –
соглашается Егорыч. – Посидим в тепле, а то ведь всё равно
домой раньше полуночи не пустят. Где места-то у тебя там?»
«На балконе», – говорит мужик. «Ну, ты даешь! — закипел я. –
На балконе я и у себя могу дома посидеть. Или, вон, у
Егорыча. У него вообще лоджия застекленная!» «Балкон снаружи
или где?» – деловито уточняет Егорыч. «Прямо в зале, –
успокаивает мужик, – классные места, видно всё хорошо
будет!» «А нас, – на всякий случай спрашивает Егорыч, – нас
видно как будет?» «Вообще видно не будет!» – сказал мужик,
получил свою бутылку и побежал зализывать любовные раны...
Ну, вошли мы в театр. Хотели сразу в зал двинуть, но тут
понабежали какие-то тётки, буквально стащили с нас ватники и
побелку с сапог заставили смыть. Мы ведь как с работы
пришли, так и не переодевались. Не чиновники – бетон на
стройке замешиваем... Да... Довели нас до нашего балкона.
Тут как раз и свет погас. «Отлично! – шепчет Егорыч, –
воспользуемся этим перебоем с электричеством и подготовим
«поляну!» Сели. Рядом с нами на нашем балконе всего одна
бабулька сутуленькая. Расстелили мы живёхонько газетку,
стаканчики пластиковые достали, кулек с килькой развязали –
красота! Всюду бархат, салфеток не надо! По пятьдесят
граммов вмазали – за рыбу в лебедином озере, по килечке
достали. Только Егорыч свою ко рту поднес, тут барабаны
ка-а-ак ударят! Килечка Егорыча с балкона вниз от
неожиданности и шуганула. Мужику какому-то на лысину. «Это,
Егорыч, один из лебедей добычу до дома не донес! – шучу. –
На, держи ещё!»
В
это время музыка уже косяком пошла. Занавески открылись. На
сцене озеро нарисованное, скала какая-то. А в скале кто-то
копошится. Крылья чьи-то непонятные длинные шевелятся.
Егорыч на секунду замер, напрягся. «Кто это там?» –
испуганно спрашивает. «Должно быть, лётчик какой-то, –
предполагаю я. – Самолёт упал в расщелину в скалах. Вот он
теперь из-под обломков и вылазит. Сейчас у бабульки уточню».
Ну, выпили мы за нашу авиацию. Поворачиваюсь я к старушке и
спрашиваю: «Бабуль, может, водочки, а?» «Вы с ума сошли,
ребята!» – косится бабулька и бинокль к глазам подносит.
«Тогда скажи нам, любезная, что это там за Бэтмен такой на
горке сидит? Может, Тараканище? Про него ведь тоже Чуковский
написал. Корней Иванович». «А эту оперу написал Петр Ильич
Чайковский, молодой человек, надо бы такие вещи знать! И не
Тараканище это, а злой волшебник, – говорит бабулька. – Он
главную героиню в лебедя превратит...» «Слышь, Егорыч, –
поворачиваюсь я к Егорычу, – колдун это. Прямо как наш
начальник. Восемь тысяч заработаешь, он их в четыре
превратит, десять заработаешь – пять получишь. Такой же
гад!»
Ну, выпили мы по пятьдесят за справедливость. А на сцене тем
временем собралась толпа, все танцуют. Девчонки в белых
тапочках, мужики – в утеплённых колготках. Пляшут, растяжки
всякие гимнастические делают – веселятся, словом, тусуются.
«А чегой-то у них с ночнушками? – интересуется Егорыч. – Низ
перекрахмалили так, что он задрался, а верх вымыть вообще
забыли. С чего бы это?» «Бабуль, а в самом деле, что за
одеяния у дам? – спрашиваю я соседку. – Фигня какая-то на
всех!» «Пачки, – шепчет бабуля. – Это пачки». «Согласен,
бабуль, я тоже разглядел. Рожи не у всех приятные, – говорю,
– половина – натуральные пачки! И долго они так колбаситься
будут?..» «Тише, шепчет бабуля, – Одетта! Вон она, Одетта!»
«Да они все одеты! – встревает в разговор Егорыч. – Голых
пока не видно. А что, будет и такое?..»
А
на сцену тем временем как понабежало балерин – штук тридцать
сразу. Все под лебедей косят. «Тут, чего доброго, вирус
птичьего гриппа подхватить можно! – констатирует Егорыч. –
Надо срочно выпить за здоровье!» Выпили. Посмотрели какое-то
время на сцену. «О чем думаешь?» – спрашивает Егорыч. «Да
так, говорю, – чудно как-то...» «Что чудно?» «Самцов лебедей
не вижу, – говорю я, – тоже, небось, из гнезд их
повыбрасывали. Как нас с тобой, Егорыч!» А тут ещё музыка
такая: «Бам-бам-ба-ба-бам, бам-бам-ба-ба-бам, ба-а...» Аж
слезу прошибло. На Егорыча украдкой посмотрел. А у того рот
раскрыт, будто клюв умирающего лебедя, глаза огромные,
напряжение во всем теле нарастает. «Блин, – кричит, – этот
козел в черном меня достал! Террорист это, Колян,
натуральный террорист! Смотри, чего намутил, вражина! Прямо,
тесть мой, такой же интриган!» Всё, про выпивку забыл,
стакан свой пластиковый так в руке зажал, что дирижер даже
повернулся – кто это в зале оркестр хрустом перебивает?! Да
я и сам уже плачу вовсю. От музыки этой. Сидим с Егорычем,
как два дурака, слёзы капают, аплодируем. У бабки спрашиваю:
«Мать, скажи, только честно: наши победят? Или этот душман
всех тут перезаколдует?» «Победят, – шепчет бабулька, –
сейчас, через пять минут победят». «Егорыч, – восторженно
сообщаю, – наши победят! «Спартак – чемпион!» Точно, не
соврала бабулька. Всё стало тип-топ! Колдун взорвался на
чьей-то растяжке, лебедь в себя пришла, вернулось сознание,
что она – человек, а принц походил, походил, руками
поразводил да на ней и женился! И всё время эта
душераздирающая музыка: «Бам-бам-ба-ба-бам,
бам-бам-ба-ба-бам-ба-а...»
А
потом случилось вообще непредвиденное. Когда артисты стали
выходить и кланяться, когда им стали дарить цветы, Егорыч
неожиданно сорвался с места, сбежал вниз и, выскочив на
сцену, вручил треть нашей недопитой водки принцу. Хотел
Одетте вручить, но принц ловкий оказался, перехватил! А
Егорыч начал кланяться всему залу и вытирать слёзы
кулаками...
В
следующую пятницу, если повезёт, и нас опять из дома
выгонят, собираемся с Егорычем идти на «Щелкунчика». Бутылка
водки на билеты уже припасена. Да и теоретически мы как
следует подковались. Даже в детскую энциклопедию
заглядывали. И теперь знаем, что «Щелкунчик» это не щелбан
какой-то дешевый, а жук такой – упирается шипиками грудного
щитка в накрыльники и, щелкая, подпрыгивает вверх! |
