|
Погост
Деревенский погост возле старой смоленской дороги
Весь полынной травой и глухою крапивой зарос.
Этот тихий погост, что забыли и люди, и боги,
По ночам головою касается тающих звезд.
Сиротливо над ним до утра одиночество стынет,
Пробиваясь росою на каждом цветке и кусте.
И
все видится мне: здесь несчастное тело России
До сих пор распинают на каждом фамильном кресте.
Кто-то тайный открыл моей памяти детские шлюзы.
Я
по теплой дороге в деревню спешу босиком,
А
соседка моя, молодая еще тетя Фруза,
Угощает меня деревенским густым молоком.
Вижу: крестный стоит у гудящей колоды пчелиной
И
беседу ведет на неведомом мне языке.
И
ржаной каравай с перезревшей лесною малиной
Садит бабушка в печь на широком капустном листе.
Торопливый огонь до утра в нашей кузне не гаснет,
И
пока отзвенеть не посмели еще соловьи,
Молчаливый Игнат, всей округою признанный мастер,
Все кует и кует мне на счастье подковы свои.
Ваши души летят на родное пустое подворье,
Где давно уже нет ни друзей, ни ровесниц-подруг.
Видно, только луга да грустящее летнее поле
Вспоминают тепло ваших добрых заботливых рук.
Тишина и покой... А над ними – непуганый аист,
Белокрылая память ушедшей деревни моей,
Все кружит и кружит, будто в чем-то неведомом каясь,
Перед трудной судьбой на погосте почивших людей.
Мой серый волк
Мне было лет примерно пять.
По вечерам осенним, долгим,
Так не хотелось засыпать –
Меня пугали серым волком.
И, вглядываясь в темноту,
За перепуганной Лосменкой,
Казалось мне: то там, то тут.
По косогору скачут волки.
Но вот однажды по весне,
Когда колдует месяц тонкий,
Явился серый волк во сне
Пушистым ласковым волчонком.
Мой серый волк со мною рос,
И
как-то в юности далекой
Он вдруг царевича принес
Мне на спине своей широкой.
Мой детский страх, мой серый волк,
Я
верю в чудо превращенья,
И
до сих пор в душе не смолк
Мой давний трепет восхищенья.
А
руки помнят серый шелк
Волчонка, спящего в овраге,
И
я зову: «Приди, мой волк,
И
унеси с собой все страхи».
Дикий шиповник
Закрываю глаза, и душа моя помнит
Деревенских касаток скользящий полет.
А
над речкою дикий бушует шиповник
И
по алости спорит с вечерней зарей.
Между нами была
молчаливая тайна.
Догадалась о том пара
старых ракит,
Что шиповник боялся
обидеть случайно
И под детской рукой
убирал все шипы.
По пригоркам бродило медовое лето,
Громыхали грома где-то там, вдалеке.
Очарованный шмель каждый день до рассвета
Засыпал на душистом нагретом цветке.
Самодельные лыжи и палки
из тына
Утопали зимою в глубоких
снегах.
Мне наградой была
сладость ягод застылых,
Карамелькою тая на
детских губах.
... От черемухи свет разливается ровный
И
худого Земле ничего не сулит.
Над Лосменкою вновь зацветает шиповник...
Отчего же так сердце болит и болит? |
