|
Среди архетипов поэтического мира талантливого смоленского
лирика Леонида Кузьмина, а они (мама, родной деревенский
дом, двор, конь, просёлок, провиденциальный алтарь небес и
прочее) для него отнюдь не паноптикум древностей и диковин,
а действительные и действующие святыни его собственной
родословной, всё-таки дорога, образ дороги, ведущей и
уводящей далеко и прихотливо своего жадного до впечатлений
и искушений жизни «вечного странника», наверное, главный,
стержневой, духосвязующий всё существенное для него воедино
элемент, если угодно, субстрат его бытия.
Продолжая линию вышедшего двумя годами раньше «Транзита
судьбы», поэт издал в 2004 году свою новую книгу «Дорога»,
стихи из которой мы и предлагаем вниманию читателя.
И. Хатилин
Из сборника "Дороги"
Следы, дорога, пыльный куст.
Я
еду к бабке за картошкой.
А
воздух, как варенье, густ,
И
в том варенье тонут мошки.
Благословляет сизый гром
Столбов далеких редкий гребень.
В
колодце стукнули ведром.
А
бабка мне одно – о хлебе,
Что он сегодня не дорос.
А
яблок много, что в них проку?
И
год-то нынче – медонос.
А
хлебу, вот, не вышло сроку.
А
я краюху уплетал,
И
кот урчал и трогал лапкой,
И
я любил его и бабку.
...Про хлеб я плохо понимал.
6.07.1977
*
* *
Я
– лайнер, потерявший управленье.
Сто жизней, сжавшихся во мне,
Уже не отвратят мгновенья,
Когда хлестнет металлом по земле.
Погибших, видимо, не опознают.
Плечами синими пожмет Аэрофлот,
Когда в депешах нервно замелькает,
Что мой нигде не значился полет.
Лишь ты одна их знала поименно:
Шута, затворника, поэта, короля
И
девяносто шесть иных, вплетенных
В
венок огня на вздрогнувших полях.
Что им теперь до твоего удела?
Остынет ветер, травы теребя.
Какое счастье: ты не полетела!
Но как я звал, как звал с собой тебя!
24–28.03.1978
*
* *
О, мои поезда, вы отстали от века.
Вам его не догнать, не успеть разгадать.
Самолетные шлейфы – молочные реки –
Протекают над вами в небесную гладь.
В
полумраке окна отражаются лица,
Словно голуби в клетке, дрожат на ветру.
И
нам кажется только, что поезд наш мчится.
Он, чудак, еще больше отстанет к утру.
4.11.1981
*
* *
Над бездной снега ослепло утро.
Мой кофе горек. Светла печаль.
Уже не юность, без сна мне трудно.
Но жизнь бескрайна. За утром – даль.
Бела страница, пустынны строки –
Начать поэму и сердце сжечь.
О, бог поэтов невинноокий,
Всели мне в душу благую речь.
Веди снегами целинных истин,
Чтоб след был ясен и четок стих,
Чтоб сердцу-птице в бессонных высях
И
век был краток, и долог миг.
22.10.1986
*
* *
Идут свинцовые дожди.
Навылет раненные листья,
И
конь, не чующий вожжи,
И
затуманенные мысли,
И
взгорок сирого жнивья
За сиротеющим погостом –
Все это осень, жизнь и я.
Все в нас троих обнажено и просто:
Ты, осень, скатишься к зиме;
Я
отойду в свои печали;
Ты, жизнь, помчишься по земле
В
непредначертанные дали.
Чтоб, может быть, один лишь раз
Собрать нас снова воедино
На месте, где листок увяз
В
следу размытом лошадином.
14.12.1991
*
* *
Растущее безмолвие зимы,
Сомолчаливое душе усталой.
На длани Бога затерялись мы,
Как два зерна, частицей малой.
Куда падем, когда наступит срок:
В
благую землю иль на голый камень?
Иль понесет нас огненный поток
Над нашими и чуждыми веками?
13.12.1994. Ярославль
*
* *
Не беда. Постою. Успокоюсь.
Соберу. Залатаю. Свяжу.
Двинусь дальше. А долгую повесть
Моих странствий потом расскажу.
Моей милой, коль милая будет.
Моим детям, коль их мы родим.
Иль ручью, что мне ноги остудит...
А
быть может, лишь звездам одним.
7.12.1995
Виллибадессен
*
* *
Над слепыми пространствами
Повенчает нас снег
Тридевятыми царствами
Да на счастье лишь в сне;
На удачу, на ворона
Над далеким жильем,
На четыре все стороны,
На солдата с ружьем.
Мы глядим – не насмотримся
Сквозь февральскую грусть
То на мать-Богородицу,
То на матушку-Русь!
Две великие матери
Безответно молчат,
Да на снежной на скатерти
Догорает свеча.
14.02–18.02.1999
Душа
Моя душа уже начала свои еженощные
репетиции.
Друзья, которым я рассказываю
об этом,
Часто говорят, что это ей еще рано, а
некоторые
Говорят, что уже поздно, но ведь
всю свою жизнь
Они говорили то же самое
по любому поводу.
Моя душа не слышит их и продолжает
свою работу.
Я
всегда просыпаюсь, когда она
возвращается,
И
медленно узнаю пространство и
вещи вокруг,
Не больно-то радуясь последнему
обстоятельству.
Когда душа возвращается, я пытаюсь
расспросить ее
Обо всем, что она видела, но она,
робея, молчит.
03.05.1999
*
* *
Н. К. и С. Н. Рерихам
Ночь расчехлила звезды и луны.
Тихое море мечтает о небе.
Курс мой пролег по пергаментной
карте
Из дальнего времени в дальнее время.
Ты протяни мне спасительно руки,
Ты прошепчи мне только два слова
На языке, давно уже мертвом,
На языке грядущих народов!
21.07.1999
*
* *
Пишу стихи, не зная слога, –
Олень так ломится сквозь лес.
Душе моей – везде дорога,
А
если нет – она и без…
И
сердце, маленький бесенок,
Несет ее, как Горбунок,
Пыхтит на белый день спросонок,
А
ночью – к звездам со всех ног.
20–22.10.1999
Соло
Все менее хоров, квартетов и трио,
И
даже дуэты все более – соло.
Все меньше Нью-Йорков, Парижей и Рио,
Все чаще я вижу пустынные села.
Так жизнь возвращается в дальние дали,
Где я одиноко в районной больнице
Впервые орал от недетской печали,
Чтоб слышали мама и фельдшерица,
Что я обещаю пожить в этом свете
И
лишь одному посвятить свои годы:
Старик Магеллан был прав, мои дети, –
Мир этот – шар: мы приходим к исходу.
Прощайте, Нью-Йорки, Парижи и Рио,
Вдали от меня гудите басово.
...Все менее хоров, квартетов и трио,
И
даже дуэты все более – соло!
18.08.2000
Моим
Я
начинаю медленный разбег
По зимним, занесенным трактам,
Над реками, уснувшими под пактом,
Подписанным по белому навек.
Еще ничем мой мозг не отягчен,
И
сердце в новолунье народилось,
И
я еще не виноват ни в чем…
Но так ли, Бог? Скажи на милость,
С
каких высот ты явишь мне
Друзей моих унылые могилы
И
домик, что мне виделся во сне,
С
трубой без дыма и калиткой хилой?
Какие слезы давешних разлук?
Каких имен полузабытых звуки?
И
тонкий воск уже остывших рук,
К
которым опоздали мои руки.
22.01.2001
*
* *
Проживу никому не нужную радость
И
пролью никому не нужные слезы.
Провожу поезда прибывающие
И
встречу поезда отходящие.
Сквозь глаза мои проклюнутся звезды –
И
со звезд глаза мои глянут…
23–24. 01. 2001
Казанский вокзал
Я
обхожу свои богатства,
как брат далекой Сююмбеки:
вот тень невстреченной любимой;
вот здесь я плакал от обиды,
в
недвижной очереди заперт,
когда душа моя стремилась
быстрей, быстрей под кров отцовский.
Здесь мы смеялись, пиво пили
своей студенческою стайкой
и
ехали в наш мир огромный
с
прекрасным множеством народов,
а
потеряв друзей и близких,
встречались в зале №5
с
его воздушным куполом шатровым.
Теперь здесь все чуть-чуть похоже
на сон больного человека:
все те же стены той же краски;
излом пространств доныне тот же,
и
заблудиться в лабиринтах
его подземных переходов
все так же жутковато просто.
Но пассажиры изменились:
их лица серы и усталы,
и
я во взгляде их читаю,
что поезда везут их в Ад.
Я
потерял родных и близких,
но пятый зал давно уж занят
под бесконечные киоски
для пожирания съестного.
И
понял я: нас съело время.
В
конце любых своих маршрутов
я
нахожу теперь могилы...
13.02.2001 |
